Когда жизнь экзаменует, первыми сдают нервы.
Принц Гарри
От фильмов о Гарри Поттере традиционно ждут душевной теплоты, рождественского благодушия и ласки чувствительных к полету фантазии рецепторов. Меньше всего поклонник «поттерианы» ожидает, что душа его уйдет в пятки, а сам он затрясется от страха. Однако, взглянув на кадры из «Гарри Поттера и Принца-полукровки», вы обнаружите, что не столько очарованы их веселостью, сколько напуганы, а если вы – натура чувствительная, вполне вероятно, вас даже охватит желание спрятаться под кроватью. По контракту каждая новая лента про Гарри должна быть чуть мрачнее предыдущей, оттого «поттериана» теперь не только концентрируется на самых страшных сценах из книг Дж.К. Роулинг, но и преподносит аудитории новые, совсем уже кошмарные. Зритель, трепещи!
дальше больше
Поттероманы знают, что в «Принце-полукровке» все летит к чертям. Волан-де-Морт вновь шляется на свободе (хоть он и невидим – Сами-Знаете-Кто не появляется ни в книге, ни в фильме); враг, который казался безвредным, оказывается по-настоящему страшным; школу атакуют, умирает важный персонаж, наконец, героям надо много готовиться к экзаменам. Этого достаточно, чтобы шестой фильм стал самым «взрослым» из всех, однако съемочная группа на этом не успокоилась и придает картине дополнительную мрачность, чтобы у подрастающей аудитории не возникло и мысли о детском кино.
«Наши зрители взрослеют, и мы взрослеем вместе с ними, – замечает режиссер Дэвид Йейтс, пойманный нами во время короткого перерыва между съемками на площадке студии Leavesden. – Шестая часть вообще-то смешнее пятой, и нам больше нравятся комедийные эпизоды – но, действительно, в фильме будут страшные сцены, которых в книге нет». Потому мы увидим не только налет на Хогвартс и битву Гарри и Дамблдора с зомби-Инферналами – которые, если судить по показанной нам огромной сцене и весьма отталкивающему гриму самих живых мертвецов, должны привести публику в экстаз, – но и выдуманное нападение на лондонский мост Миллениум, и Пожирателей Смерти, превращающих дом Уизли в огненный ад. Особое внимание уделено в фильме новому злодею.
В романе Фенрир Сивый (его играет Дэвид Леджено), оборотень и союзник темных волшебников, наводящий ужас на обитателей Косого переулка, – злодей второстепенный, однако в отсутствие Волан-де-Морта он выдвигается на передний план. Вылепленные в гипсе кошмарные изображения Фенрира – то злого бродяги, то парня с мордой собаки – заполонили отдел грима, и счастливым этот оборотень не выглядит. «Мы готовим его к следующему фильму, – говорит продюсер Дэвид Бэррон (Сивый действует в двух ключевых сценах последней книги). – Держу пари, он напугает любого. Повстречать такого Фенрира в ночи вам точно не захочется». Не факт, что встреча в темном зале кинотеатра будет более радостной.О «Дарах смерти», о том, каково жить в волшебном мире и каково этот мир покидать, с EMPIRE беседуют Дэниел Рэдклифф и продюсер Дэвид Хэймен
Дэвид Хэймен и Дэниел Рэдклифф – люди занятые. Все-таки это продюсер и актер, работающие над «поттерианой», одного из самых кассовых киносериалов всех времен и народов. Дэниел и Дэвид готовятся к премьере шестого фильма, «Гарри Поттер и Принц-полукровка», заняты съемками седьмого, «Гарри Поттер и Дары Смерти: часть первая», снимают отдельные сцены и полируют сценарий восьмой картины, «Дары Смерти: часть вторая»...
Не так-то просто свести этих двоих вместе в офисе Хэймена на территории студии Leavesden. Рэдклифф извиняется за то, что даже на время интервью не может снять набивной каскадерский костюм, и заверяет Хэймена, что все идет по плану. «Мы готовы были приступить к съемкам, но тут Дэвид (Йейтс, режиссер – EMPIRE) сказал, что надо что-то поменять на площадке. Хотя вообще мне не стоило говорить это в присутствии продюсера...»
Пока Йейтс наводит порядок на съемочной площадке, мы с актером и продюсером переносимся в прошлое «поттерианы» – и говорим о том, что готовят нам последние три фильма.
С какими ощущениями вы вышли на финишную прямую?
Рэдклифф: Лично для меня эти фильмы составляют неотъемлемую часть жизни – с 11 лет до... когда мы закончим, мне будет 20 или 21. Когда я думаю о том, что все вот-вот закончится, меня охватывает странное чувство.
Хэймен: С 1999 года я только и занимаюсь, что пре-продакшном, съемками или пост-продакшном фильмов про Поттера. Я привык не беспокоиться о завтрашнем дне. Понятно, что время от времени я продюсировал еще какое-нибудь кино, но назавтра меня всегда ждал новый «Поттер», и – пафосно, но факт – мы за эти годы стали как одна семья. Я знаю Дэна половину его и четверть своей жизни. Я никогда еще не работал так долго над одним проектом, тем более – таким прекрасным.
Рэдклифф: Твоей дочери девять лет, она родилась, кажется, через три дня после того, как я получил роль.
Хэймен: Люди женились и разводились...
Рэдклифф: Когда снимался первый фильм, мой лучший друг Уилл был убежденным холостяком, и у него были каштановые волосы. За это время он поседел и стал отцом двоих детей. Если актерам или членам съемочной группы случается пересмотреть какой-нибудь фильм, можно услышать: «О, я помню, в тот день мы развелись!» Или: «Когда снималась эта сцена, мы поженились!» С этими картинами связаны все наши воспоминания. Это очень мило.
Поговорим о «Дарах Смерти». Над чем вы работаете прямо сейчас?
Хэймен: Мы продолжаем снимать «Часть первую» и «Часть вторую», причем одновременно. Я смотрю текущий материал, продолжаю работу над сценарием «Части второй», составляю график, занимаюсь кастингом, навещаю съемочную площадку, чтобы обсудить, как снять то или это... Подобные фильмы невозможно четко распланировать заранее, планы составляются в процессе съемок. Кроме того, мы готовимся к премьере «Принца-полукровки», что тоже требует времени и сил.
Рэдклифф: В данный момент я снимаюсь в длинной боевой сцене – доволен по уши. Я весь покрыт грязью и кровью, но это просто прекрасно, когда тебе надо носиться туда-сюда и быть мальчишкой! Что еще у нас было в последнее время? Мы все очень заняты, снимаем множество сцен. «Поттер» может быть весьма неторопливым, но в этих фильмах действие развивается очень быстро.
Много всего придется уместить в два фильма.
Хэймен: В том числе поэтому мы решили снимать две части: в последней книге нельзя ничего менять. Начиная с третьего фильма, снятого Альфонсо Куароном, мы решили рассказывать историю с точки зрения Гарри. Поэтому какие-то эпизоды выпали, например, Гермиона у нас не носилась со своей Г.А.В.Н.Э. (Гражданской Ассоциацией Восстановления Независимости Эльфов). Мы любим эти эпизоды, но в фильмах для них не было места.
Рэдклифф: Главное – то, без чего история не может продолжаться, верно? Если сцена лишняя, она выпадает сама собой.
Хэймен: Пусть даже она очень нам нравится. В «Дарах Смерти» Гарри касается все, что происходит в книге. Если бы мы снимали один фильм, он длился бы пять часов, и, боюсь, даже самые преданные поклонники до конца не досидели бы. Да и я не досидел бы!
Рэдклифф: Ну, ты-то точно не досидел бы – тебе же приходится пересматривать эти фильмы раз по сто!
Хэймен: Вот я и решил в конце концов, что в «Дарах Смерти» мы ничего сокращать не будем, просто снимем не один фильм, а два – благо такая возможность есть. Думаю, это будут отличные фильмы.
Рэдклифф: Это роад-муви, особенно «Часть первая». Добрую половину первого фильма Гарри Поттер, которого все привыкли видеть в Хогвартсе, проводит вне стен школы, и это совсем другое кино. Я надеюсь, зрители посмотрят на происходящее другими глазами – одно дело, когда ты все время сидишь в одной комнате, и совсем другое, когда путешествуешь...
Хэймен: Там будет много экшна, много приключений, и фильмы будут предельно близки к тексту Джо (Роулинг – EMPIRE). Если вы читали книгу, вы можете составить представление о том, что вас ждет.
Насколько трудно было найти сцену, разделяющую историю на две части?
Хэймен: О, вот это хороший вопрос. У нас на примете была пара таких сцен; в итоге мы разбили действие на весьма захватывающем эпизоде, и я с большой долей уверенности могу сказать, что вы вряд ли угадаете, на каком именно. Но открывать карты пока рано. С одной стороны, эта сцена должна оставлять чувство завершенности, с другой – обещать, что впереди нас ждет много чего еще. Сначала мы остановились на одном эпизоде, потом у Стива (Клоувса, сценариста – EMPIRE) возникла идея выбрать другую сцену. Мы попробовали – и это было то, что нужно.
Рэдклифф: Само собой, мы можем позволить себе роскошь что-то поменять, но эта сцена должна быть предельно драматичной, чтобы люди пришли смотреть продолжение спустя полгода. Я уверен, вы не узнаете, на чем мы остановились, до последней минуты.
Встречалось ли вам в книгах что-то такое, о чем вы думали: «И как же это снимать?»
Хэймен: В седьмой книге меня больше всего тревожила концовка, в которой действуют повзрослевшие герои. Было бы очень жалко не дать Дэну, Руперту и Эмме довести сагу до конца, но мы продумывали разные варианты, в том числе вариант с другими актерами. Потом мы посмотрели «Загадочную историю Бенджамина Баттона» и решили использовать примененную там технологию «состаривания». Если бы в этой сцене были заняты другие люди, я бы чувствовал себя ужасно.
Рэдклифф: Я жутко волнуюсь. Если все получится, я буду очень, очень рад, но все равно я волнуюсь: а вдруг не выйдет? Если так, это будет кошмар. Я знаю, что когда книга только вышла, об этой сцене много спорили. И когда вопрос стоял так: «слегка комичный эпизод с глуповатыми мной, Эммой и Рупертом – или другие актеры», – я всеми руками и ногами был за других актеров. Но когда я посмотрел «Бенджамина Баттона», я понял, что тут нет ничего невозможного, что мы сможем сыграть взрослых героев, у нас все должно получиться. В общем, посмотрим. Есть еще одна сцена, приводящая меня в трепет, – та, в которой я иду на встречу с Воланом-де-Мортом в лесу. Это будет нелегко, но я жду не дождусь, когда мы начнем ее снимать.
Изменилось ли ваше отношение ко всей истории после выхода последней книги?
Рэдклифф: Нет, не особенно. То есть Гарри же не знает ничего о том, что его ждет, и я никогда не играл его так, словно он знает, как все повернется. Конечно, есть вероятность, что знание концовки как-то влияет на мою игру на подсознательном уровне. Но если бы финал был другим, например если бы в конце седьмого тома Гарри умирал, не исключено, что я начал бы, сам того не сознавая, играть «обреченность». И это было бы ужасно!
Хэймен: Это больше вопрос к Стиву Клоувсу, чем к нам. Седьмая книга вышла, кажется, когда мы снимали пятый фильм, и к тому моменту мы уже решили оставить, к примеру, Кикимера, которого ранее хотели вырезать, – а в седьмом фильме он оказывается достаточно важным персонажем. Джо всегда была рядом, подсказывала, что и до какой степени можно менять. И Стив Клоувс, и все мы на уровне инстинкта чувствовали, что можно опустить, а что нельзя.
Снимать сразу два фильма, должно быть, физически тяжело...
Хэймен: Съемки двух картин одновременно – это очень здорово, но график, конечно, выматывает. И мы не позволяем работать сверхурочно актерам, которым не исполнилось 18 лет.
Рэдклифф: С любым другим фильмом мы перешли бы на 12-часовой рабочий день, но обычно картины снимаются, скажем, три месяца, а тут мы заняты на площадке 347 дней. Я знаю, что так снимался «С широко закрытыми глазами» – полтора года, нет? – и они наверняка снимали с утра до поздней ночи, но я не уверен, что так можно работать долго. Может, они просто были выносливее, чем мы.
Хэймен: К счастью, Дэвид Йейтс – необыкновенный режиссер: он снимает эти два фильма с тем же энтузиазмом, с каким снимал пятого «Гарри Поттера». Всякий раз, когда съемки очередного фильма заканчивались, мы спрашивали режиссера, с которым нам нравилось работать, не хочет ли он взяться и за следующую ленту, и Дэвид – единственный режиссер, сказавший: «Конечно, хочу», – и потом: «Конечно, опять хочу»! Замечательно, правда?
Рэдклифф: До сих пор мы снимали один фильм за год. Самый короткий съемочный период занял девять месяцев, самый длинный – одиннадцать или двенадцать. Но каждый новый фильм должен был быть лучше, чем предыдущий. Необходимо идти по нарастающей, иначе я бы не смог.
Вы боитесь финала – или, наоборот, готовы к нему?
Хэймен: Для меня финал – это кульминация и эмоционального возбуждения, потому что теперь у меня появится время на новые проекты, и грусти, потому что «Поттер» – это изумительный мир, в котором сошлись волшебство и технологии, и быть частью этого мира – прекрасно. Мы снимали фильмы, которые были обречены на внимание со стороны зрителей. После финала мы окажемся в ситуации полной неопределенности.
Рэдклифф: И нам никогда больше не доведется снимать ничего подобного. Да, это очень грустно, но я жду того момента, когда перестану говорить людям, предлагающим отличный сценарий, что в этом году сниматься не смогу и освобожусь только через четыре года.
У вас на съемочной площадке – тишь да гладь...
Рэдклифф: Остались бы вы на несколько дней! Когда приходят журналисты, все ведут себя очень примерно. Но, знаете, это такое удовольствие – жить и работать в подобных условиях...
Хэймен: Тут великолепная атмосфера в том смысле, что ты можешь прямо говорить о том, что тебе нравится и что не нравится, и никто не задирает нос.
Часто замечают, что актеры в «Гарри Поттере» очень похожи на своих персонажей.
Хэймен: Нам очень повезло. Но, конечно, актеры отличаются от своих героев, и они вам об этом расскажут лучше меня.
Рэдклифф: У нас тут случаются моменты, когда жизнь подражает искусству... Правда, Руперт иногда уходит в себя, и я не уверен, что он так уж похож на Рона.
Хэймен: Зато Эмма – умница, отличница, она лучше всех в Великобритании сдала экзамен по английскому. Дэн адски любопытен, он вечно ищет источники вдохновения, его привлекает все новое. А Руперт, как и Рон, очень близок со своей семьей. Когда мы выбирали вас на эти роли, мы не знали, что вы окажетесь так похожи.
Расхожая шутка: в Англии нет актера, который не снялся бы в «Гарри Поттере».
Рэдклифф: (Смеется) Да, осталось снять еще буквально парочку, и это будет правда!
Хэймен: В самом начале мы и подумать не могли, что так получится. Джо придумала замечательных персонажей, а актерам вроде Гэри Олдмена нечасто выпадает сняться в фильме, который могут посмотреть их дети, и они были очень рады поучаствовать в «поттериане». Ричард Харрис – кажется, это был он, – знать не знал, кто такой Гарри Поттер, но его внучка сказала: «Если ты откажешься, между нами все кончено!»
Рэдклифф: Гэри Олдмен – мой кумир. Работать с ним – праздник. Дар судьбы.
Есть актеры, которых вы хотели бы видеть в фильмах, – но ролей для них не нашлось?
Хэймен: Эйлин Эткинс, Иан Маккеллен, Дэниел Дэй-Льюис, Дэниел Крейг, их очень много... Джеймс МакЭвой, Энн-Мэри Дафф... Это люди, которыми я восхищаюсь. Но увы – будем ждать следующего проекта.
Рэдклифф: Хелен Миррен и Джуди Денч – вот кого нам не хватает, но вряд ли мы сумеем заманить их на съемочную площадку. Лично я хотел бы видеть в фильме – хотя этот человек больше ассоциируется с книгами, потому что начитал всю «поттериану», – Стивена Фрая.
Вы пересматриваете старые фильмы о Поттере?
Рэдклифф: Обычно я смотрю их четыре раза: первый раз в одиночестве, потом с парой друзей, потом на лондонской премьере, потом на американской – и на этом заканчиваю.
Хэймен: Это по-своему замечательный опыт. Ты думаешь: «Вау!.. Я и не думал, что это такое хорошее кино!»
От фильмов о Гарри Поттере традиционно ждут душевной теплоты, рождественского благодушия и ласки чувствительных к полету фантазии рецепторов. Меньше всего поклонник «поттерианы» ожидает, что душа его уйдет в пятки, а сам он затрясется от страха. Однако, взглянув на кадры из «Гарри Поттера и Принца-полукровки», вы обнаружите, что не столько очарованы их веселостью, сколько напуганы, а если вы – натура чувствительная, вполне вероятно, вас даже охватит желание спрятаться под кроватью. По контракту каждая новая лента про Гарри должна быть чуть мрачнее предыдущей, оттого «поттериана» теперь не только концентрируется на самых страшных сценах из книг Дж.К. Роулинг, но и преподносит аудитории новые, совсем уже кошмарные. Зритель, трепещи!
дальше больше
Поттероманы знают, что в «Принце-полукровке» все летит к чертям. Волан-де-Морт вновь шляется на свободе (хоть он и невидим – Сами-Знаете-Кто не появляется ни в книге, ни в фильме); враг, который казался безвредным, оказывается по-настоящему страшным; школу атакуют, умирает важный персонаж, наконец, героям надо много готовиться к экзаменам. Этого достаточно, чтобы шестой фильм стал самым «взрослым» из всех, однако съемочная группа на этом не успокоилась и придает картине дополнительную мрачность, чтобы у подрастающей аудитории не возникло и мысли о детском кино.
«Наши зрители взрослеют, и мы взрослеем вместе с ними, – замечает режиссер Дэвид Йейтс, пойманный нами во время короткого перерыва между съемками на площадке студии Leavesden. – Шестая часть вообще-то смешнее пятой, и нам больше нравятся комедийные эпизоды – но, действительно, в фильме будут страшные сцены, которых в книге нет». Потому мы увидим не только налет на Хогвартс и битву Гарри и Дамблдора с зомби-Инферналами – которые, если судить по показанной нам огромной сцене и весьма отталкивающему гриму самих живых мертвецов, должны привести публику в экстаз, – но и выдуманное нападение на лондонский мост Миллениум, и Пожирателей Смерти, превращающих дом Уизли в огненный ад. Особое внимание уделено в фильме новому злодею.
В романе Фенрир Сивый (его играет Дэвид Леджено), оборотень и союзник темных волшебников, наводящий ужас на обитателей Косого переулка, – злодей второстепенный, однако в отсутствие Волан-де-Морта он выдвигается на передний план. Вылепленные в гипсе кошмарные изображения Фенрира – то злого бродяги, то парня с мордой собаки – заполонили отдел грима, и счастливым этот оборотень не выглядит. «Мы готовим его к следующему фильму, – говорит продюсер Дэвид Бэррон (Сивый действует в двух ключевых сценах последней книги). – Держу пари, он напугает любого. Повстречать такого Фенрира в ночи вам точно не захочется». Не факт, что встреча в темном зале кинотеатра будет более радостной.О «Дарах смерти», о том, каково жить в волшебном мире и каково этот мир покидать, с EMPIRE беседуют Дэниел Рэдклифф и продюсер Дэвид Хэймен
Дэвид Хэймен и Дэниел Рэдклифф – люди занятые. Все-таки это продюсер и актер, работающие над «поттерианой», одного из самых кассовых киносериалов всех времен и народов. Дэниел и Дэвид готовятся к премьере шестого фильма, «Гарри Поттер и Принц-полукровка», заняты съемками седьмого, «Гарри Поттер и Дары Смерти: часть первая», снимают отдельные сцены и полируют сценарий восьмой картины, «Дары Смерти: часть вторая»...
Не так-то просто свести этих двоих вместе в офисе Хэймена на территории студии Leavesden. Рэдклифф извиняется за то, что даже на время интервью не может снять набивной каскадерский костюм, и заверяет Хэймена, что все идет по плану. «Мы готовы были приступить к съемкам, но тут Дэвид (Йейтс, режиссер – EMPIRE) сказал, что надо что-то поменять на площадке. Хотя вообще мне не стоило говорить это в присутствии продюсера...»
Пока Йейтс наводит порядок на съемочной площадке, мы с актером и продюсером переносимся в прошлое «поттерианы» – и говорим о том, что готовят нам последние три фильма.
С какими ощущениями вы вышли на финишную прямую?
Рэдклифф: Лично для меня эти фильмы составляют неотъемлемую часть жизни – с 11 лет до... когда мы закончим, мне будет 20 или 21. Когда я думаю о том, что все вот-вот закончится, меня охватывает странное чувство.
Хэймен: С 1999 года я только и занимаюсь, что пре-продакшном, съемками или пост-продакшном фильмов про Поттера. Я привык не беспокоиться о завтрашнем дне. Понятно, что время от времени я продюсировал еще какое-нибудь кино, но назавтра меня всегда ждал новый «Поттер», и – пафосно, но факт – мы за эти годы стали как одна семья. Я знаю Дэна половину его и четверть своей жизни. Я никогда еще не работал так долго над одним проектом, тем более – таким прекрасным.
Рэдклифф: Твоей дочери девять лет, она родилась, кажется, через три дня после того, как я получил роль.
Хэймен: Люди женились и разводились...
Рэдклифф: Когда снимался первый фильм, мой лучший друг Уилл был убежденным холостяком, и у него были каштановые волосы. За это время он поседел и стал отцом двоих детей. Если актерам или членам съемочной группы случается пересмотреть какой-нибудь фильм, можно услышать: «О, я помню, в тот день мы развелись!» Или: «Когда снималась эта сцена, мы поженились!» С этими картинами связаны все наши воспоминания. Это очень мило.
Поговорим о «Дарах Смерти». Над чем вы работаете прямо сейчас?
Хэймен: Мы продолжаем снимать «Часть первую» и «Часть вторую», причем одновременно. Я смотрю текущий материал, продолжаю работу над сценарием «Части второй», составляю график, занимаюсь кастингом, навещаю съемочную площадку, чтобы обсудить, как снять то или это... Подобные фильмы невозможно четко распланировать заранее, планы составляются в процессе съемок. Кроме того, мы готовимся к премьере «Принца-полукровки», что тоже требует времени и сил.
Рэдклифф: В данный момент я снимаюсь в длинной боевой сцене – доволен по уши. Я весь покрыт грязью и кровью, но это просто прекрасно, когда тебе надо носиться туда-сюда и быть мальчишкой! Что еще у нас было в последнее время? Мы все очень заняты, снимаем множество сцен. «Поттер» может быть весьма неторопливым, но в этих фильмах действие развивается очень быстро.
Много всего придется уместить в два фильма.
Хэймен: В том числе поэтому мы решили снимать две части: в последней книге нельзя ничего менять. Начиная с третьего фильма, снятого Альфонсо Куароном, мы решили рассказывать историю с точки зрения Гарри. Поэтому какие-то эпизоды выпали, например, Гермиона у нас не носилась со своей Г.А.В.Н.Э. (Гражданской Ассоциацией Восстановления Независимости Эльфов). Мы любим эти эпизоды, но в фильмах для них не было места.
Рэдклифф: Главное – то, без чего история не может продолжаться, верно? Если сцена лишняя, она выпадает сама собой.
Хэймен: Пусть даже она очень нам нравится. В «Дарах Смерти» Гарри касается все, что происходит в книге. Если бы мы снимали один фильм, он длился бы пять часов, и, боюсь, даже самые преданные поклонники до конца не досидели бы. Да и я не досидел бы!
Рэдклифф: Ну, ты-то точно не досидел бы – тебе же приходится пересматривать эти фильмы раз по сто!
Хэймен: Вот я и решил в конце концов, что в «Дарах Смерти» мы ничего сокращать не будем, просто снимем не один фильм, а два – благо такая возможность есть. Думаю, это будут отличные фильмы.
Рэдклифф: Это роад-муви, особенно «Часть первая». Добрую половину первого фильма Гарри Поттер, которого все привыкли видеть в Хогвартсе, проводит вне стен школы, и это совсем другое кино. Я надеюсь, зрители посмотрят на происходящее другими глазами – одно дело, когда ты все время сидишь в одной комнате, и совсем другое, когда путешествуешь...
Хэймен: Там будет много экшна, много приключений, и фильмы будут предельно близки к тексту Джо (Роулинг – EMPIRE). Если вы читали книгу, вы можете составить представление о том, что вас ждет.
Насколько трудно было найти сцену, разделяющую историю на две части?
Хэймен: О, вот это хороший вопрос. У нас на примете была пара таких сцен; в итоге мы разбили действие на весьма захватывающем эпизоде, и я с большой долей уверенности могу сказать, что вы вряд ли угадаете, на каком именно. Но открывать карты пока рано. С одной стороны, эта сцена должна оставлять чувство завершенности, с другой – обещать, что впереди нас ждет много чего еще. Сначала мы остановились на одном эпизоде, потом у Стива (Клоувса, сценариста – EMPIRE) возникла идея выбрать другую сцену. Мы попробовали – и это было то, что нужно.
Рэдклифф: Само собой, мы можем позволить себе роскошь что-то поменять, но эта сцена должна быть предельно драматичной, чтобы люди пришли смотреть продолжение спустя полгода. Я уверен, вы не узнаете, на чем мы остановились, до последней минуты.
Встречалось ли вам в книгах что-то такое, о чем вы думали: «И как же это снимать?»
Хэймен: В седьмой книге меня больше всего тревожила концовка, в которой действуют повзрослевшие герои. Было бы очень жалко не дать Дэну, Руперту и Эмме довести сагу до конца, но мы продумывали разные варианты, в том числе вариант с другими актерами. Потом мы посмотрели «Загадочную историю Бенджамина Баттона» и решили использовать примененную там технологию «состаривания». Если бы в этой сцене были заняты другие люди, я бы чувствовал себя ужасно.
Рэдклифф: Я жутко волнуюсь. Если все получится, я буду очень, очень рад, но все равно я волнуюсь: а вдруг не выйдет? Если так, это будет кошмар. Я знаю, что когда книга только вышла, об этой сцене много спорили. И когда вопрос стоял так: «слегка комичный эпизод с глуповатыми мной, Эммой и Рупертом – или другие актеры», – я всеми руками и ногами был за других актеров. Но когда я посмотрел «Бенджамина Баттона», я понял, что тут нет ничего невозможного, что мы сможем сыграть взрослых героев, у нас все должно получиться. В общем, посмотрим. Есть еще одна сцена, приводящая меня в трепет, – та, в которой я иду на встречу с Воланом-де-Мортом в лесу. Это будет нелегко, но я жду не дождусь, когда мы начнем ее снимать.
Изменилось ли ваше отношение ко всей истории после выхода последней книги?
Рэдклифф: Нет, не особенно. То есть Гарри же не знает ничего о том, что его ждет, и я никогда не играл его так, словно он знает, как все повернется. Конечно, есть вероятность, что знание концовки как-то влияет на мою игру на подсознательном уровне. Но если бы финал был другим, например если бы в конце седьмого тома Гарри умирал, не исключено, что я начал бы, сам того не сознавая, играть «обреченность». И это было бы ужасно!
Хэймен: Это больше вопрос к Стиву Клоувсу, чем к нам. Седьмая книга вышла, кажется, когда мы снимали пятый фильм, и к тому моменту мы уже решили оставить, к примеру, Кикимера, которого ранее хотели вырезать, – а в седьмом фильме он оказывается достаточно важным персонажем. Джо всегда была рядом, подсказывала, что и до какой степени можно менять. И Стив Клоувс, и все мы на уровне инстинкта чувствовали, что можно опустить, а что нельзя.
Снимать сразу два фильма, должно быть, физически тяжело...
Хэймен: Съемки двух картин одновременно – это очень здорово, но график, конечно, выматывает. И мы не позволяем работать сверхурочно актерам, которым не исполнилось 18 лет.
Рэдклифф: С любым другим фильмом мы перешли бы на 12-часовой рабочий день, но обычно картины снимаются, скажем, три месяца, а тут мы заняты на площадке 347 дней. Я знаю, что так снимался «С широко закрытыми глазами» – полтора года, нет? – и они наверняка снимали с утра до поздней ночи, но я не уверен, что так можно работать долго. Может, они просто были выносливее, чем мы.
Хэймен: К счастью, Дэвид Йейтс – необыкновенный режиссер: он снимает эти два фильма с тем же энтузиазмом, с каким снимал пятого «Гарри Поттера». Всякий раз, когда съемки очередного фильма заканчивались, мы спрашивали режиссера, с которым нам нравилось работать, не хочет ли он взяться и за следующую ленту, и Дэвид – единственный режиссер, сказавший: «Конечно, хочу», – и потом: «Конечно, опять хочу»! Замечательно, правда?
Рэдклифф: До сих пор мы снимали один фильм за год. Самый короткий съемочный период занял девять месяцев, самый длинный – одиннадцать или двенадцать. Но каждый новый фильм должен был быть лучше, чем предыдущий. Необходимо идти по нарастающей, иначе я бы не смог.
Вы боитесь финала – или, наоборот, готовы к нему?
Хэймен: Для меня финал – это кульминация и эмоционального возбуждения, потому что теперь у меня появится время на новые проекты, и грусти, потому что «Поттер» – это изумительный мир, в котором сошлись волшебство и технологии, и быть частью этого мира – прекрасно. Мы снимали фильмы, которые были обречены на внимание со стороны зрителей. После финала мы окажемся в ситуации полной неопределенности.
Рэдклифф: И нам никогда больше не доведется снимать ничего подобного. Да, это очень грустно, но я жду того момента, когда перестану говорить людям, предлагающим отличный сценарий, что в этом году сниматься не смогу и освобожусь только через четыре года.
У вас на съемочной площадке – тишь да гладь...
Рэдклифф: Остались бы вы на несколько дней! Когда приходят журналисты, все ведут себя очень примерно. Но, знаете, это такое удовольствие – жить и работать в подобных условиях...
Хэймен: Тут великолепная атмосфера в том смысле, что ты можешь прямо говорить о том, что тебе нравится и что не нравится, и никто не задирает нос.
Часто замечают, что актеры в «Гарри Поттере» очень похожи на своих персонажей.
Хэймен: Нам очень повезло. Но, конечно, актеры отличаются от своих героев, и они вам об этом расскажут лучше меня.
Рэдклифф: У нас тут случаются моменты, когда жизнь подражает искусству... Правда, Руперт иногда уходит в себя, и я не уверен, что он так уж похож на Рона.
Хэймен: Зато Эмма – умница, отличница, она лучше всех в Великобритании сдала экзамен по английскому. Дэн адски любопытен, он вечно ищет источники вдохновения, его привлекает все новое. А Руперт, как и Рон, очень близок со своей семьей. Когда мы выбирали вас на эти роли, мы не знали, что вы окажетесь так похожи.
Расхожая шутка: в Англии нет актера, который не снялся бы в «Гарри Поттере».
Рэдклифф: (Смеется) Да, осталось снять еще буквально парочку, и это будет правда!
Хэймен: В самом начале мы и подумать не могли, что так получится. Джо придумала замечательных персонажей, а актерам вроде Гэри Олдмена нечасто выпадает сняться в фильме, который могут посмотреть их дети, и они были очень рады поучаствовать в «поттериане». Ричард Харрис – кажется, это был он, – знать не знал, кто такой Гарри Поттер, но его внучка сказала: «Если ты откажешься, между нами все кончено!»
Рэдклифф: Гэри Олдмен – мой кумир. Работать с ним – праздник. Дар судьбы.
Есть актеры, которых вы хотели бы видеть в фильмах, – но ролей для них не нашлось?
Хэймен: Эйлин Эткинс, Иан Маккеллен, Дэниел Дэй-Льюис, Дэниел Крейг, их очень много... Джеймс МакЭвой, Энн-Мэри Дафф... Это люди, которыми я восхищаюсь. Но увы – будем ждать следующего проекта.
Рэдклифф: Хелен Миррен и Джуди Денч – вот кого нам не хватает, но вряд ли мы сумеем заманить их на съемочную площадку. Лично я хотел бы видеть в фильме – хотя этот человек больше ассоциируется с книгами, потому что начитал всю «поттериану», – Стивена Фрая.
Вы пересматриваете старые фильмы о Поттере?
Рэдклифф: Обычно я смотрю их четыре раза: первый раз в одиночестве, потом с парой друзей, потом на лондонской премьере, потом на американской – и на этом заканчиваю.
Хэймен: Это по-своему замечательный опыт. Ты думаешь: «Вау!.. Я и не думал, что это такое хорошее кино!»
@темы: дениэл редклифф
-
-
15.02.2010 в 17:09